вне проекта, можно сказать музыкой навеяло
страшная сказочка на ночь

Тень

с приходом сезона ветров то, что прежде промерзшим прахом лежало в расселинах, прикипевшее льдом к бесплодной тверди, выползает из убежищ и нор. Если бы среди тьмы и холода был кто-то, способный смотреть, он возможно сравнил бы это с клоком тумана. Бесплотное. Бесформенное.
Голодное.
Впрочем, способные смотреть здесь появляются так редко. Некоторое время проснувшимся движет голод. Выследить. Затаиться. Поглотить, тем самым сделав частью себя. Голод правил всем прошлым сезоном ветров, после пришел сезон туманов, который существо провело в полусне, мало по малу смешиваясь с прочими сущностями, пойманными и съеденными. Теперь же, одной удачной охоты хватило на то, чтобы на смену голоду пришло любопытство. Окажись здесь кто-то, способный смотреть - может быть даже тот самый, неосторожно свалившийся на обитателя расселин сверху, он бы счел, что обитатель расселин внезапно исчез. У обитателя расселин не было глаз, чтобы видеть, не было ушей, чтобы слышить, не было кожи, чтобы ощущать окружающее, но он превосходно умел скользить меж пластов пространства, охотясь или убегая. Теперь, впервые избрав некоторое направление, существо продолжило двигаться.

...в первой своей жизни я была камнем. Мимо проходили носящие мех и чешую, пролетали одетые оперением. Неоснорожные, решившие доверить свой сон моей тени становились добычей. Они засыпали, чтобы никогда уже не проснуться. Весь склон моего холма усеяли кости. Однажды я заснула сама и очнулась к исходу сезона туманов в родной расселине, льдом прикипев к дну...

Весь холодный срок тень вспоминала, как была камнем. Среди ледяных пустошей тени некуда было торопиться, не от чего скрываться, но и нечего искать. И тень снова покинула холодные темные пределы, некогда ее породившие.

...во второй своей жизни я был деревом. Снами я насылал картины памяти тех, кто прежде попался мне и стал частью меня. Многажды бывало так, что стремительных быстротечных оставляли неподвижными у моих корней, я принимал подношения. Все, чего достигали корни мои и моя тень служило моей охоте и моему любопытству. Жар огня заставил меня покинуть это ставшее привычным тело и устремиться в пределы холода и тьмы. Я уходил и возвращался. Я была зверем и носила перья, с каждым рождением начиная все заново. Но какая-то грань моей сущности не утратила ни крупицы полученного знания.

Тени ледяных пустошей выходят из младенческого возраста, когда, воплощаясь не теряют пусть смутных, знаний о том, кто они есть.

Мне нравится носить человечье тело, но значит ли это, что мне следует стать человеком? Этот вопрос уже убивал меня не одну сотню раз. Ледяные пустоши смотрят моими глазами, как и прежде, изменяя всех тех, кто находится рядом со мной. Когда холодная бессветная бездна, ограниченная контурами смертной оболочки источит ее изнутри, я сброшу тело и найду другое.